Старую даму одурачили

Дни Швейцарии в театре Станиславского

Дни Швейцарии в России не обошли стороной и столичные театры. В рамках дружбы народов Московский драматический театр имени Станиславского показал премьеру спектакля по пьесе Фридриха Дюрренматта "Визит старой дамы". Познакомившись с этим международным проектом, МАРИНА ШИМАДИНА сочла, что подобные мероприятия ставят в глупое положение обе стороны.

Спектакль "Визит старой дамы" был с пафосом представлен публике как российско-швейцарский проект. Пресс-конференция перед премьерой и неофициальный прием после нее проходили в ресторане "Кумир". Напечатанная на двух языках глянцевая программка толщиной с хороший журнал пестрела рекламой ювелирных украшений и швейцарских курортов, а театральное фойе гудело иностранной речью.

Но если бы не весь этот блеск, новый спектакль театра Станиславского нельзя было бы отличить от любого другого московского шедевра средней руки. Кроме художника-постановщика Максима Бови (Maxime Bovy), который вот уже три года живет и работает в России, за Швейцарию в этом проекте отвечал разве что драматург – пока не угодил в руки молодому русскому режиссеру Сергею Алдонину.

У господина Алдонина, ученика Марка Захарова, которого швейцарская сторона выбрала в качестве постановщика, странные представления о своей профессии. По его мнению, для успеха у публики артисты обязательно должны кривляться, громко кричать, заливаться идиотским смехом и строить рожи. А для пущего веселья нужно привязать им к пятой точке табуретки на одной ножке, которыми они дружно помахивали бы, обратясь к залу задом. И несложно догадаться, что даже неплохие артисты, в том числе и те, кого режиссер специально пригласил из других театров, оказалась в совершенно дурацком положении.

Вероятно, таким образом режиссер решил выполнить завещание драматурга, который предупреждал, что его пьесе противопоказаны серьезность и натурализм. Но Дюрренматт отнюдь не призывал свести его "Старую даму" к малоталантливой клоунаде.

Единственное, что хоть немного спасает прекрасную дюрренматтовскую пьесу, полную и юмора, и виртуозно нагнетаемого ужаса,– художник и исполнительница главной роли. За ужас в спектакле отвечает декорация Максима Бови – скрежещущая железная конструкция на колесах, которая выезжает на сцену в качестве скорого поезда (почти как в недавнем "Эрасте Фандорине" РАМТа), а потом заменяет собой все необходимые по пьесе городские интерьеры. А вокруг этой консервной банки катаются на роликах крепкие и розовощекие слепые кастраты Коби и Лоби, бродит в полупрозрачной сорочке индифферентная рыжеволосая девушка, призрак героини в молодости, а громилы Тоби и Роби, одетые под бэтменов, носят в железном паланкине, напоминающем инвалидную коляску, саму мультимиллиардершу Клару Цеханассьян.

От выбора актрисы на эту роль главным образом зависит успех или неуспех спектакля. И тут надо отдать должное тому, кто этот выбор сделал. У нас много актрис, которые могли бы колоритно изобразить томную взбалмошную богачку, приехавшую в захиревший город своей юности, чтобы свести с ним счеты. Но абсолютно нестандартной Кларой Цеханассьян в этом спектакле стала артистка Московской филармонии Антонина Кузнецова, известная своими музыкальными моноспектаклями по "Перу Гюнту" и "Гамлету", "Фаусту" и "Евгению Онегину". Отвыкшая от обычного актерского кривлянья, смешная и пафосная одновременно, она совершенно выпадает из общего ансамбля, что делает ее героиню, как того и требует пьеса, существом из другого мира. И единственные моменты спектакля, которые можно смотреть без насилия над собою, это сольные сцены Клары – Кузнецовой и аккомпанирующего ей Владимира Коренева, который играет ее бывшего возлюбленного Илла. Все остальные роли актриса с большим успехом могла бы сыграть сама, при этом не связываясь ни с театром, ни с господином Алдониным, ни с Днями Швейцарии в России.